Мне кажется, «суверенная демократия» далеко не идеальный термин, впрочем, как и любой другой. Гораздо более правильно говорить о подлинной демократии или просто о демократии при наличии всеобъемлющего государственного суверенитета. Если же к слову «демократия» приставляются какие-то определения, это создает странный привкус. Это наводит на мысль, что все-таки речь идет о какой-то иной, нетрадиционной демократии. И сразу же задается определенный угол зрения... Демократия и государственный суверенитет должны быть вместе. Но одно не должно подавлять другое... Если говорить о политическом режиме, форме государства, форме государственного устройства, то, конечно, демократия абсолютно фундаментальная вещь. И ее можно противопоставлять только диктаторским и тоталитарным режимам. Что касается суверенитета, то не следует забывать, что он означает верховенство государственной власти внутри страны и ее независимость вне пределов государства... Я приверженец конструкции реального политического суверенитета, то есть суверенитета государства.

В выражении «суверенная демократия» просматривается еще и калька с английского sovereign democracy. Но для нас эта калька не вполне подходит. Во-первых, у нас разное понимание и правовой системы, и даже некоторых правовых терминов. Во-вторых, в этой конструкции термин sovereign, по-видимому, означает все-таки не «суверенный» в нашем понимании, а «государственный» или «национальный». Из этой конструкции вытекает еще одна интересная вещь, о которой сейчас много говорят, -- это идея суверенной экономики. Этот термин, откровенно говоря, мне нравится еще меньше. Если суверенная демократия -- это демократия плюс жесткий государственный суверенитет, то это вполне обоснованно. Но если буквально трактовать термин «суверенная экономика», то это государственная экономика. А ни вы, ни я, ни наши коллеги из «Деловой России» не являемся приверженцами идеи огосударствления экономики. Хотя нам периодически это и приписывают.

Считаю, что при развитой политической системе, где существует несколько крупных политических партий, президент должен быть партийным... Не уверен, что сейчас наше гражданское общество, а тем более все население страны готово к появлению партийного президента. Либо это будет ситуация, когда президент формально партийный, но фактически является внеполитической фигурой (что, собственно, отчасти просматривается в нашей Конституции). Но тогда это не развитая партийная система. Говорить же сейчас о том, что президент должен обязательно «выйти из шинели» какой-то одной партии, пусть даже очень просторной, сегодня преждевременно. Но то, что в перспективе будет именно так, для меня очевидно.

Наша экономика должна быть открытой и прозрачной. Поэтому условия для инвестирования должны быть максимально транспарентными и равными для всех участников. Прозрачными должны быть и ограничения, необходимые для защиты национальных интересов. Россия -- страна с уникальными природными богатствами. Поэтому мы не можем допустить иностранного контроля над стратегическими месторождениями.

Я не считаю, что государство вообще не должно быть собственником хозяйствующих субъектов на нынешнем этапе развития. Но я и не считаю, что государство должно увеличивать свое присутствие в экономике. Государство не очень эффективный собственник... Границы участия государства можно обозначить стратегическими секторами (оборонно-промышленный комплекс, трубопроводный транспорт, электрические сети, атомная энергетика)... А также отрасли с низкой или отрицательной рентабельностью. Отрасли, теряющие позиции ввиду серьезной конкуренции, но которые необходимо сохранить по стратегическим соображениям (например, авиакосмический сектор).

(Из интервью журналу «Эксперт», июль 2006 года)

О роли государства в России

Россия -- это страна, которая в XX веке была подвергнута тяжелейшим испытаниям: революциям, гражданской войне, мировым войнам, экономическому коллапсу. Сегодня мы строим новые институты, основанные на базовых принципах полноценной демократии. Демократии -- без ненужных дополнительных определений. Демократии эффективной -- опирающейся на принципы рыночной экономики, верховенство закона и подотчетности власти остальному обществу. Мы хорошо понимаем, что еще ни одно недемократическое государство не стало по-настоящему процветающим. По одной простой причине: свобода лучше несвободы.

Да, нам надо сделать еще очень многое, при этом мы осознаем все проблемы: чрезмерную зависимость от рынков минерального сырья, коррупцию и по-прежнему высокий уровень дифференциации доходов населения при снижении его численности.

Являясь одновременно и членом "большой восьмерки" и оставаясь при этом развивающейся экономикой, Россия находится в уникальной позиции: мы можем позволить себе не догонять кого бы то ни было в способах производства товаров и услуг, а создавать новый технологический уклад.

Роль государства в текущей жизни российской должна быть основана на сугубо утилитарных, прагматических соображениях -- не больше и не меньше. Если же участие государства не является необходимым, государство в таких процессах участвовать не должно.

(Из выступления на Давосском форуме, январь 2006 года)

О силовиках и ЮКОСе

Может возникнуть вопрос: а насколько юридически эффективным, например, является арест акций ЮКОСа? Эти акции принадлежат офшорам. И ими обеспечивается требование по возмещению убытков. Юридическая эффективность такого рода обеспечительных мер не очевидна. Наверное, нашим коллегам надо просчитывать все экономические последствия принимаемых решений.

Административные органы, включая органы правопорядка, -- это очень серьезный инструмент, он вызывает мощную реакцию в самых разных сферах, и в их деятельности может возникнуть некий административный раж. Это опасная вещь, поскольку последствия не до конца продуманных действий незамедлительно скажутся на экономике, вызовут возмущение в политической жизни.

(Из интервью программе «Вести недели», ноябрь 2003 года)