20 лет назад, в ночь на 26 апреля 1986 года, на Чернобыльской атомной электростанции взорвался четвертый энергоблок. Помимо близлежащих областей Украины и Белоруссии радиоактивному загрязнению подверглись некоторые российские регионы. По словам главного государственного санитарного врача Российской Федерации Геннадия Онищенко, сегодня в зоне радиоактивного загрязнения находится 4343 населенных пункта 14 субъектов РФ, в которых проживает более 1,5 млн человек.

Согласно данным, обнародованным на днях британскими учеными, более половины всех радиоактивных осадков после взрыва на ЧАЭС выпало за пределами Украины, Белоруссии и России. Так, в Великобритании было заражено около трети территории. Корреспондент «Времени новостей» Михаил Аландаренко только что побывал на самой электростанции, а также в городах Чернобыль и Припять и еще в одном из сел, где, несмотря на запреты властей, по-прежнему живут люди...

Полтора часа от Киева на стареньком "Икарусе" -- и вот мы у КПП "Дитятки", где начинается тридцатикилометровая зона отчуждения. После тщательной проверки паспортов шлагбаум поднимается, и делегация из европарламентариев, депутатов германского бундестага и журналистов направляется в еще более страшную, десятикилометровую зону. Как раз здесь стоит город-призрак Припять и сама Чернобыльская атомная электростанция имени Ленина.

На въезде в десятикилометровую зону тоже стоит КПП. Такое обилие запретных знаков и предостерегающих надписей скорее напоминает охваченный войной Ирак, но никак не тихую, спокойную Украину. По дороге в Чернобыль, где все еще живет и работает несколько тысяч человек, дозиметр в руках нашего гида начинает потихоньку щелкать. "В Чернобыле работает от двух до четырех тысяч человек, -- объясняет "Времени новостей" Максим Карыгин, работник агентства "Чернобыльинтеринформ" при министерстве по чрезвычайным ситуациям Украины. -- У них вахтенный режим: одни работают 15 дней и столько же отдыхают, другие находятся на работе четыре дня, а отдыхают три. В обеих зонах отчуждения радиоактивный уровень колеблется от десяти до нескольких десятков микрорентген в час".

В самом Чернобыле, в здании агентства "Чернобыльинтеринформ", нам рассказывают известную историю про взрыв, про его последствия, про то, что с зараженных территорий Украины и Белоруссии было эвакуировано 130 тыс. человек. Несмотря на опасность для здоровья тех, кто подолгу находится в зоне отчуждения, Чернобыль на первый взгляд кажется обычным украинским городком. Стоят четырех- и пятиэтажные здания. Видно, что в них живут люди. Правда, пустуют почти все частные дома. Окна и двери в них или заколочены, или выломаны.

Далее по маршруту сама ЧАЭС. Недостроенные пятый и шестой энергоблоки производят впечатление индустриальных гигантов. Серьезная, капитальная стройка. Проезжаем еще немного и выходим из автобуса, чтобы издалека посмотреть на накрытый саркофагом четвертый энергоблок, который взорвался в ту злополучную ночь. С виду обычный, непримечательный индустриальный пейзаж. Здание реактора похоже на завод или фабрику. Счетчик зашкаливает за 170 микрорентген в час.

Затем нас подвозят ближе к энергоблоку, в чреве которого продолжается ядерная реакция. Счетчик пищит на отметке «500», потом все громче и громче, переваливая за 650 микрорентген в час. Оставаться здесь явно небезопасно, так что гостеприимные хозяева приглашают нас обратно в "Икарус".

Следующий пункт нашего путешествия по чернобыльской зоне -- город-фантом Припять. По дороге туда уровень радиации постепенно спадает, но затем вновь начинает расти. Дозиметр показывает 20, 25, 30 микрорентген в час, при том что на Украине нормальным считается фон в пределах между 10 и 20 микрорентгенами. И вот мы в Припяти. Мрачное впечатление.

Пустые многоэтажные здания, давно уже разграбленные мародерами. Телефонные будки советского образца, какие теперь можно увидеть разве что в фильмах тех времен. Почтовый ящик, куда не бросали писем с того момента, как весь город эвакуировали спустя несколько дней после взрыва. На одном здании -- герб Советского Союза, на другом -- Советской Украины. Ржавые силуэты серпа и молота и пятиконечных звезд на фонарных столбах. Вдалеке виднеется магазин или ресторан, еще дальше -- застывшее колесо обозрения. Фасады некоторых зданий украшены остатками цветных мозаик советских времен.

Несколько минут душу гложет странное ностальгическое чувство, что мы снова в СССР. К некоторым домам и колесу обозрения не подпускают. Говорят, что там высокий уровень радиации.

На стенах покинутых домов в Припяти видны недавно выполненные граффити. А на фасаде одного здания прикреплен новый рекламный щит: на голубом фоне изображено желтое солнце со знаком радиации внутри, а рядом две надписи: "Место встречи" и www.pripyat.com. Это непохоже на рекламу интернет-клуба, поскольку в городе, по крайней мере официально, не живет ни души. Возможно, это сайт для тех, кто по известным причинам не может попасть в свой город в реальной жизни, а посему предпочитает виртуальные контакты.

Депутат Европарламента Ребекка Хармс, для которой это уже третий визит в Припять, говорит мне, что ее не перестает посещать сознание того, что в один момент весь город стал призраком: "Для меня это памятник. Памятник индустриализации, безгранично доверяющей развитию техники. Вы видите, нельзя целиком и полностью полагаться на технику".

"Мы должны перестать использовать ядерную энергию. То, что случилось на ЧАЭС в 1986 году, может произойти с любой атомной электростанцией. Ведь серьезные инциденты случались на других станциях помимо Чернобыльской. Конечно, они имели не такие разрушительные последствия, но каждый год происходит что-нибудь на АЭС в Германии, Франции, Великобритании, Венгрии... Если мы хотим избежать еще одного Чернобыля, нам необходимо отказаться от атомной энергии", -- считает европарламентарий.

Наша программа включала и посещение села Ильинцы, где живет несколько десятков человек. Сразу видно, что село небогатое. Покосившиеся дома, разрушенные строения. Да и каким же еще может быть село, которое находится на расстоянии всего нескольких километров от ЧАЭС? Вот что рассказала "Времени новостей" одна бабушка, даже не захотевшая представиться: "Да вы и сами знаете, как мы тут живем. Живем, да и все. Нам сюда два раза в неделю привозят продукты. Хлеб, крупу, колбасу, масло. Когда мы сюда вернулись в 1987 году, то было очень тяжко. А сейчас легче. В тот год, когда взорвалась станция, нас на Пасху эвакуировали, а вернулись мы в следующем году. Мужа моего забрали в милицию, продержали трое суток. Это за то, что мы сюда возвратились. Потом его отпустили. Раньше тут было 250 дворов. А сейчас осталось всего 38 или 39 баб, да и все".

Другой "возвращенец", 73-летний Федор Илларионович Музыченко, рассказывает, что до аварии в Ильинцах было 700 дворов, а сейчас осталось всего 40--50 человек. Впрочем, не так важна статистическая погрешность в рассказах двух пожилых людей. Главное, что они вот уже 20 лет живут на территории, официально признанной непригодной для проживания. Федор Илларионович говорит, что до сих пор обрабатывает землю: "Я до сих пор пашу, сею, а чего не хватает -- покупаю. Получаю пенсию в 400 гривен (около 80 долл. -- Ред.). Здесь со мной живут парализованная жена, а также сын и невестка. Мой сын пожарный, работает в соседнем селе. Тут полный беспорядок, в этой зоне. И виной всему государство. Наверное, в Японии я бы уже давно жил достойно. Тут мне обещают построить новый дом, говорят, где моя душа пожелает. Но это все обещания".

"Что я буду делать 26 апреля? -- он удивлен моему вопросу. -- Да на земле работать, лук сажать. Для меня это не праздник. Помню, в день взрыва 20 лет назад хотел ехать в Припять на базар. Встал рано, собрался. Тут прибегает сестра, говорит, что милиция стоит на трассе и никого не пропускает. Пришлось вернуться домой. Пять дней мы работали, как обычно, а на шестой день приехал автобус. Нас эвакуировали. А вернулся я в свое село потому, что родина есть родина. Тут вырос, тут построил дом".

Назад в Киев мы ехали несколько дольше, чем в чернобыльскую зону. Ветхий "Икарус" ломался два раза. На наше счастье -- не в зоне отчуждения. Во время вынужденных остановок политики и журналисты выходили на перекур и живо делились впечатлениями от увиденного. Однако смогут ли эти дискуссии хоть как-то помочь людям, работающим в Чернобыле, и старикам, доживающим свой век в нескольких Богом забытых селах?