С появлением в Москве суда присяжных прокуратуре пришлось радикально изменить тактику обвинения в уголовных процессах. О проблемах, достижениях и чаяниях, связанных с нововведением, в интервью корреспонденту газеты «Время новостей» Екатерине БУТОРИНОЙ рассказал начальник отдела гособвинителей Мосгорпрокуратуры Алексей ЦАРЕВ.

-- Изменилось ли что-нибудь в роли обвинения с введением суда присяжных?

-- Конечно, ведь суд присяжных кардинально отличается от простого процесса. Здесь судят люди, не посвященные в тонкости юриспруденции, а у простых людей свое восприятие, своя реакция. Их нужно постараться убедить в том, что то или иное событие имело место быть, что преступление совершили подсудимые и что они в этом виновны.

-- Во многих регионах были созданы специальные подразделения по поддержанию обвинения в судах присяжных. А как строится работа в Московской прокуратуре?

-- У нас есть отдел гособвинителей прокуратуры города при Мосгорсуде, и в процессах с присяжными участвуют все наши сотрудники. Но пока опыт у нас еще незначительный, год -- это немного. Московский областной суд, например, работает с присяжными уже более десяти лет. А суд присяжных требует совсем другой подготовки. У нас проводилось специальное обучение и практика по поддержанию обвинения в судах присяжных. Борис Лактионов, например, перешел к нам работать из облсуда, он один из самых опытных наших сотрудников -- за его плечами порядка ста процессов с присяжными. Но итоги подводить пока рано, ведь первые полгода с момента введения присяжных в Москве почти никаких дел не рассматривалось, а во втором полугодии статистика пока полностью не сложилась. Но могу сказать, что у нас нет такого обвала, какой был в облсуде после введения суда присяжных. Они начинали с 70% оправдательных приговоров, тогда это было для всех неожиданно.

-- Чем объясняется такой успех?

-- Чтобы добиться хороших результатов в судах присяжных, нужна постоянная практика, ведь там все субъективно. Присяжные участвуют в процессе всего один раз в год, и вероятность того, что они попадут сюда снова, невелика, Москва -- город большой. Но и проблемы, связанной с набором присяжных, у нас нет, народу много, и, кстати, люди идут в суд, и идут с интересом. Мы сначала боялись, что если кто и придет, то только пенсионеры. Но приходит очень много интеллигентных образованных людей достаточно высокого социального уровня -- сидят, слушают, разбираются. А вот в Московской области возникали проблемы с набором присяжных, особенно весной и летом -- все присяжные занимались огородами.

-- Бытует мнение, что теперь обвинителям придется отслеживать уголовные дела, могущие попасть к присяжным, еще на стадии следствия, проверять, чтобы все доказательства были собраны надлежащим образом

-- У нас такого, к сожалению, не получается. Специфика нашего следствия такова, что дело сначала расследует район, например, потом специальный отдел прокуратуры города надзирает за ним. У нас нет такой системы, как за рубежом, как в тех же США, где прокурор изначально принимает участие в следствии -- при предъявлении обвинения, при избрании меры пресечения и так далее, вплоть до вынесения приговора.

-- Какие сложности возникают у обвинителей в суде присяжных?

-- Все зависит от конкретного дела. Организационных сложностей -- с набором присяжных или помещениями для проведения слушаний -- у нас нет. А в ходе самого процесса сложности могут возникать -- с доказательствами, свидетелями, оправдательным приговором. Но на то ведь это и называется состязательным процессом. Ничего страшного в суде присяжных нет.

-- Насколько, на ваш взгляд, вообще можно доверять непрофессионалам судить о виновности людей?

-- Суд присяжных -- это не машина. Если посмотреть на наше «традиционное» правосудие, то оно сейчас больше похоже на компьютерную программу. Каждый день перед судьей мелькают люди, идет поток, как у медиков, рассматривается определенный набор обязательных доказательств, и иногда судьи обращают больше внимания на юридические тонкости, чем на личность обвиняемого, а отсюда большое количество обвинительных приговоров. Присяжные в эту схему не вписываются, потому что для заседателя что показания подсудимого, который сидит в клетке, что показания основного свидетеля совершенно равнозначны, тогда как для юристов, например, показания свидетелей гораздо важнее. А тут один говорит, что не убивал, другой говорит, что убивал. Кому верить?

-- Какие еще препятствия возникают?

-- Больше всего, на мой взгляд, мешает процессу положение УПК, которое запрещает говорить о прежних судимостях обвиняемого. Запрещается исследовать факты прежней судимости, признания подсудимого хроническим алкоголиком или наркоманом, а также иные данные, способные вызвать предубеждение присяжных в отношении подсудимого. Преступление носит субъективный характер, и порой в этой плоскости, если человек ранее уже совершал преступление и опять вступил на скользкую дорожку, это является одним из способов доказательства мотива преступления. В суде присяжных нам про эти вещи нельзя говорить. Поэтому многие обвиняемые, ранее неоднократно судимые, идут на суд присяжных специально для того, чтобы ввести всех в заблуждение. То есть подсудимый выглядит как «божий одуванчик», а мы при этом не можем сказать, что он пять раз судимый и, мол, не верьте ему, товарищи. А он этим пользуется. Сейчас даже сложилась целая категория таких дел, когда люди, особенно ранее судимые, знают, что простой суд наверняка их осудит, и они используют присяжных как шанс, чтобы выйти на свободу. Хотя, конечно, есть и такая категория дел, когда люди воспринимают суд присяжных как единственно справедливый.

-- Но ведь тогда нельзя говорить не только о наличии судимостей, но и о каких-либо трагических событиях в жизни человека, которые, может быть, побудили его к совершению преступления, а по сути могли стать смягчающими обстоятельствами?

-- Верно, здесь получается палка о двух концах. Но судимость -- вещь объективная, и предубеждение здесь ни при чем. У нас был один случай, когда обвиняемый, который из своих 40 лет жизни 20 провел в тюрьме, захотел суда присяжных. Годы тюрьмы наложили, конечно, отпечаток и на его лицо. Так он надел на себя очки в золотой оправе и пошел на суд присяжных, так сказать, вводить в заблуждение, якобы он никого не убивал. Да, это его право, но на этот раз на коллегию это не подействовало. Присяжным не с чем сравнивать, они один раз пришли и послушали, ведь процесс устный, а материалов дела они не видели. Они судят только по тому, что им рассказали. Представляете, насколько у них мало информации, и насколько она противоречива, и насколько присяжным трудно принимать решение. Поэтому такие процессы и носят ярко выраженный субъективный характер.

-- Может быть, суду присяжных стоит дать больше полномочий, хотя бы в плане получения информации?

-- Мы столкнулись с этой проблемой на одном из процессов по делу о нарушении правил техники безопасности, повлекшем смерь нескольких человек. Доказательствами по такому делу является инструкция по технике безопасности. Вот и представьте себе, что будет с присяжным заседателем, когда обвинитель устно начнет зачитывать ему эту инструкцию. Разве можно в этом разобраться? Или начинают перечислять разные платежки по делам о хищении имущества со всеми цифрами, номерами, датами. Если дело о простом убийстве, то здесь еще не сложно разобраться, понять, что к чему. Но какие-то хищения, контрабанда, преступные сообщества, бандитизм -- это те понятия, которые требуют специальных знаний. Сложно прослушать и воспринять это устно. Юридические понятия и факты очень тесно переплетаются, и отделить одно от другого не так просто.

-- То есть нужно постараться изложить присяжным суть события в наиболее доступной форме?

-- Может быть, надо доступно излагать. А может быть, нужно изменить характер следствия. Суд присяжных не требует такого следствия, какое проводим сейчас мы, в таком объеме -- все эти тома, бесконечные допросы. Он гораздо проще и проходит гораздо быстрее, чем в обычном суде. Зачем сохранять такой следственный аппарат, годами расследовать дела в таком объеме? В суде присяжных все эти бесконечные бумажки не имеют практически никакого значения. Я бы предложил исключить эти схоластические движения по выбору судей -- хочешь одного судью, хочешь трех, хочешь 12 присяжных. Нужно, чтобы была определенная категория дел, которая рассматривалась бы исключительно судом присяжных.

-- Были ли случаи давления на присяжных?

-- Таких случаев не было. Но конфликты внутри самой коллегии случаются. Когда присяжные выносят решение, они обычно спорят. Хотя они обсуждают вердикт тайно, но часто из совещательной комнаты слышно, как они кричат друг на друга, убеждают друг друга, как голосуют. Но это и понятно -- ведь это же простые люди.

-- Значит, участвовать в суде присяжных не так сложно, как это многие представляли себе изначально?

-- Вовсе нет. Но вот говорить о правосудии -- то есть правильно или неправильно выносится решение в суде присяжных -- пока рано. Ведь главное, чтобы виновный сидел, а невиновный гулял на свободе. Попадались и весьма сомнительные случаи. Например, было у нас такое дело Корсакина, которого присяжные признали невиновным в убийстве. Он застрелил у себя на квартире из пистолета ТТ четверых приезжих из Молдавии, причем он произвел еще и контрольные выстрелы в голову с близкого расстояния. Корсакин признал, что действительно всех убил. Но при этом заявил, что защищался от авторитетов из Молдавии, которые ему угрожали. Хотя до того, как они приехали к Корсакину, все пятеро вместе гуляли в казино, пили водку. Коллегия его оправдала, то есть признала доказанным факт убийства, факт того, что совершил его подсудимый, но одновременно признала его невиновным в совершении убийства, потому что он защищался. И при обжаловании приговора уже невозможно ничего исправить, ведь в кассации доказательства не рассматриваются, как при традиционном суде, -- исследуется только правильность применения уголовно-процессуальных норм. Корсакин вышел на свободу. Вот вам и правосудие. К слову, в Европе сейчас идет тенденция к уравновешиванию судов присяжных коллегией из профессиональных судей. То есть субъективное восприятие доказательств присяжными уравновешивается профессиональной точкой зрения. Как будет меняться наш суд присяжных, говорить пока рано, но определенные выводы делаться будут. Потому что количество оправданных растет несоразмерно -- за последнее время выросло приблизительно в десять раз. А это заставляет следственные органы задуматься, а нужно ли вообще доводить дело до суда.