Отданный новейшим течениям зал №63 Третьяковской галереи на Крымском валу из-за затянувшихся конфликтов внутри музейной администрации долгое время был под угрозой закрытия. Но все обошлось. И сейчас в нем опять молодежные выставки. Только что открылась та, что называется «Уличные миниатюры». Вся она уместилась на кусочке экспозиционного стенда-стенки, одна, лицевая ко входу, сторона которого оформлена младоконцептуалистом Ростаном Тавасиевым, а другая, изнаночная, -- младоконцептуалистом Александром Петрелли. Тавасиеву немного за двадцать, Петрелли немного за тридцать. Так что на московской изосцене они оба представляют поколение next.

И вот что интересно. Еще совсем недавно территория молодого искусства определялась словами «ирония», «инверсия», «эпатаж» (примеры -- «живые классики» -- Олег Кулик, Дубосарский&Виноградов, Константин Звездочетов). То, что мы видим сегодня в 63-м зале ГТГ, архисерьезно. Серьезно не по-детски. Серьезно по-младенчески. Это такая дорефлективная пульсация творческой мысли, позволяющая создавать произведения гениально простодушные, искренние и беззащитные. Какая-то новая «нулевая степень письма», которая ни в коем случае не агрессивна, но будоражит самые окончания нервных волокон.

Александр Петрелли нарисовал на белой поверхности сцену «Джинсы и патлы». Хиппи волосатые с гитарами в руках похожи на героев мультика «Бременские музыканты». Персонажи многофигурной композиции размером почти с человеческий рост нарисованы шариковой ручкой. И эта «фреска» становится не пародией на что-то, не черновиком какого-то «проекта», а припоминанием тех «калямалякул», что мы с соской во рту оставляли в записных книжках родителей, дорвавшись наконец в удобный момент отсутствия контроля до папиной шариковой ручки.

Ростан Тавасиев обил свою «Стенку» девятью метрами искусственного меха красивого изумрудного цвета. В центре мехового поля глазки, носик и ротик, одолженные у мягкой игрушки. Мишки, зайки, хрюшки, что дарят на дни рождения годовалым малышам, давно стали главными героями тавасиевской эпопеи. На «Арт-Клязьме», например, он демонстративно «отпустил» томящихся в автомате с садистскими клешнями-хваталками плюшевых мишек на волю в лес. Сейчас захотел придать «мягкой экспансии» или «плюшевому экстриму» бытийственный модус. И сделал это на полном серьезе. Без тени усмешки.

Попытаемся понять причины рождения «пупс-арта» в России. Первая -- необходимость избавления от цитатной трухи постмодерна, засоренности языка и глаза. Вторая -- нежелание принимать модернистский радикальный вариант художественного высказывания (когда искусство альтернативно жизни и активно пытается ее изменить). Младоконцептуалисты хотят быть толерантными, никому ничего не навязывать, одновременно увлечь простодушием, обезоружить сочувствием, тем самым пригласить к соучастию в своем по определению «открытом» проекте. Если это им удастся, то меховую «Стенку» Ростана Тавасиева смело можно будет сравнивать с культовой инсталляцией 1936 года «Обед в мехах» художницы-сюрреалистки Мерет Оппенгейм (там чашка, ложка и блюдце вполне узнаваемые, но только из пушистого меха). Вспомнив Андре Бретона, подытожим так: в обоих случаях «бешеный зверь привычки» оказался повержен, а из его шкуры художественная фантазия сшила себе отличный наряд.