Отборщик Джон НАЙН отвечает на «Сандэнсе» за Россию и Восточную Европу. О том, что ждет в будущем независимое кино, снимающееся за пределами Голливуда, он поговорил с Алексеем МЕДВЕДЕВЫМ, нашим корреспондентом и программным директором фестиваля «Завтра».

-- Во-первых, спасибо. В прошлом году «Сандэнс» стал моим любимым фестивалем. Я посмотрел здесь невероятно много хорошего кино, а один из лучших фильмов фестиваля, «Большой фанат» Роберта Сигеля, пригласил в конкурс фестиваля «Завтра». Стал ли этот год для вас столь же успешным?

-- Пока еще рано судить. Составив программу, удовлетворяющую нашим вкусам, мы отпускаем ее в свободное плавание. Пусть зрители, критики и жюри высказывают свое мнение. Пока я доволен реакцией. Это трудные времена для независимого кино, и тот факт, что шесть или семь фильмов из нашей программы уже проданы, говорит о многом. О каких-то проколах я пока не слышал, но наверняка услышу, когда фестиваль закончится.

-- Речь ведь не о проколах. Например, есть люди, откровенно выразившие свой скептицизм по поводу нового имиджа фестиваля. Если уж на каждом углу призываете к «кинематографическому восстанию», фильмы должны быть более радикальными.

-- У нас было много разных рекламных кампаний. Все это слова. А смысл в том, что мы работаем с настоящими энтузиастами, которые делают именно то кино, которое хотят. Это отличает их от мэйнстрима. И не то что бы я был противником мэйнстрима, но по духу наши режиссеры -- это бунтари. Возьмите, например, нашу новую секцию Next, посвященную малобюджетному кино. Она имеет огромный успех у зрителей. Сейчас многих вдохновляет идея «маленьких» фильмов, люди хотят верить, что это реальная возможность. Посмотрим, что ждет эти фильмы в прокате, но проявленный к ним интерес -- это уже успех.

-- Мое внимание привлек эксперимент совместно с YouTube: часть фильмов программы Next во время фестиваля была доступна для платной закачки из Интернета. Именно об этом мы думаем в последнее время -- как использовать фестиваль в качестве платформы для альтернативной дистрибуции. Кстати, на фестивале «Завтра» в 2008 году мы ввели секцию «Три копейки», посвященную сверхдешевому кино, снятому с большой изобретательностью. Во втором издании фестиваля участвовал, например, отличный фильм Wellness Джейка Махаффи, общий бюджет которого составил не более 3 тыс. долларов.

-- Да, именно об этом идет речь.

-- Если говорить о конкретных фильмах, то в этом году среди ваших находок -- фильм «Искушение святого Тони» эстонца Вейко Ыунпуу, который успел заработать себе репутацию «Осенним балом», премированным в Венеции. Его новый фильм не боится выглядеть отчаянно старомодным в своем обращении к великому метафорическому и метафизическому кино -- кино Пазолини, Бунюэля, Тарковского. И вместе с тем блуждания менеджера среднего звена по современной Эстонии полны такого разъедающего, яростного юмора, что обвинения в старомодности отпадают сами собой. Своими метафорами Ыунпуу никогда не бьет зрителя по голове, не навязывает однозначной интерпретации. Скорее расставляет их по фильму как вехи тревоги и неблагополучия. В одной из главных ролей снялась российская актриса Равшана Куркова, от которой у нас многого ждут.

-- Вообще-то мы собираем программу вместе, все семь членов отборочной комиссии, но в данном случае действительно случилось так, что я первым обратил внимание на эту картину. Это очень тонкий, умный фильм. Да, он вроде бы ориентируется на кинематограф символов. Но символ, метафора могут работать только в определенном контексте. И режиссер как раз показывает, как этот контекст меняется, почва уходит из-под ног. Я плохо знаком с реалиями посткоммунистической Эстонии, но мне кажется, что привлекательность фильма, даже для западной аудитории, заключена в том, как фильм прорывается сквозь свои собственные метафоры и виньетки и приходит к теме переоценки ценностей, которая и является самой важной для автора. И потом, как можно посмотреть этот фильм и не восхититься любовью режиссера к кино?

-- А в каком контексте существует сейчас независимое кино? Есть вещи, которые нельзя игнорировать. На днях Disney окончательно закрыл компанию Miramax, выпустившую «Секс, ложь и видео», «Пианино», «Криминальное чтиво» и множество других независимых хитов. Будет перепродан и скорее всего переформатирован еженедельник Variety -- кому сейчас нужна кинокритика? Кажется, пространство авторского кино постоянно сужается. И в то же время, если посмотреть на «Сандэнс» и его переполненные залы, вроде бы, все в порядке.

-- Надо разделить ту экономическую ситуацию, в которой существует современное независимое кино, и сам фестиваль, который за три с лишним десятилетия завоевал себе хорошую репутацию. С «Сандэнсом» действительно все в порядке. Мы показываем новое, оригинальное кино во всем его разнообразии, так что фестиваль оправдывает ожидания. Что же касается независимого кино в целом, то любой вменяемый человек вам скажет, что его будущее туманно. Для меня лично две вещи остаются незыблемыми. Режиссеры по-прежнему снимают много интересных, новаторских фильмов. И есть круг зрителей, которые по-прежнему хотят эти фильмы смотреть. Все, что находится между этими полюсами, -- это большой вопросительный знак. Как донести эти фильм до заинтересованных зрителей? Хотят ли они смотреть их в кинотеатрах или дома? Готовы ли читать субтитры? Как они вообще узнают, что тот или иной фильм вышел в прокат, при таком количестве новых релизов? Все эти вопросы из сферы продаж, дистрибуции, маркетинга сегодня нуждаются в новых ответах. Платный просмотр фильма на YouTube -- один из таких ответов. Посмотрим, к чему мы придем через пять-десять лет.

-- И этот большой вопросительный знак возвращает нас к возможной роли фестиваля в дистрибуции «сложного кино». Например, на фестивале «Завтра» в прошлом году самым популярным по числу проданных билетов стал канадский фильм «Я убил свою маму». Через несколько дней он вышел в прокат и, к сожалению, провалился, принеся дистрибьюторам одни убытки. Так если фестиваль способен привлечь внимание к фильму, нельзя ли использовать этот эффект не только в течение одной-двух недель, но и после события? Мне кажется, фестивали, используя свой бренд, свою репутацию, могут стать платформой для альтернативной дистрибуции, для новых схем распространения независимого кино?

-- Разумеется. Но нельзя забывать и о том, что помочь фильму в прокате далеко не единственная цель фестиваля. Есть и фильмы, которые никогда не выйдут в широкий прокат. Если мы их не покажем, их не увидит никто и никогда. А они того стоят!

-- Каковы, на ваш взгляд, лучшие и худшие моменты в работе отборщика?

-- Самое интересное -- найти совершенно новую картину, о которой пока никто ничего не знает, разглядеть ее потенциал и помочь ей. Ты никогда не уверен на сто процентов, у тебя есть только собственное мнение и не с чем его сопоставить, и если твои надежды оправдываются, ты чувствуешь, что работал не напрасно. Такое случилось со мной, например, когда я в Дублине впервые увидел «Однажды» Джона Карни... Ну а худшее в нашей работе -- это когда выясняется, что прекрасный, удивительный фильм, в который ты поверил, оказывается никому не нужен.

-- Какие надежды вы возлагали на документальные «Уроки русского» Андрея Некрасова и Ольги Конской? В фильме есть один отличный эпизод, в котором показано, как кадры бомбежки Гори были выданы в российских и международных СМИ за штурм Цхинвали. Если бы Некрасов детально раскопал один этот эпизод, показал бы, как по недомыслию или чьей-то злой воле искажается картина мира, в котором мы живем, могло бы получиться прекрасное кино. Но мне показалось, что для него антироссийская риторика увлекательнее, чем конкретная история. В результате выходит официальная пропаганда наоборот.

-- Если мы приглашаем фильм в программу фестиваля, это вовсе не обязательно означает, что мы согласны с точкой зрения автора. И когда авторы углубляются в вопрос, так кто же первый начал войну Грузии с Россией, я не знаю, на чьей стороне правда. Но этот вопрос должен быть задан. Конечно, у Некрасова есть своя определенная точка зрения. Для документального кино это нормально. Так же, как и для нас нормально обсуждать фильм и не соглашаться с ним. Но если учесть, что в выпусках американских новостей этой войне посвятили от силы минуты две, то, я считаю, нельзя упустить возможность поднять эту тему. Мне фильм кажется мощным и убедительным. Я далеко не все принимаю на веру, но я начинаю задавать себе вопросы, без которых нельзя разобраться в ситуации.

-- Документальные фильмы на «Сандэнсе» занимают особое, привилегированное место.

-- С момента основания фестиваля Роберт Редфорд говорил о том, как важны для нас реальные истории, документальное кино. Не так уж часто в мире попадаются крупные фестивали с двумя документальными конкурсными программами -- американской и международной. Мы сами даже не отдаем себе в этом отчета, это уже часть нашей жизни.

-- Раз уж вы упомянули основателя «Сандэнса» Роберта Редфорда, расскажите, какую роль он играет в процессе отбора фильмов.

-- Конечно, Редфорд не вникает во все повседневные моменты нашей работы, но ни у кого из членов команды никогда не было ни малейших сомнений, каким должен быть фестиваль, какая атмосфера на нем должна царить. Прежде всего Редфорд хочет, чтобы «Сандэнс» стал для кинематографистов родным домом. К этому мы и стремимся.

-- Джон, вы отвечаете за отбор фильмов по Восточной Европе и России. Каковы ваши впечатления от современного российского кино?

-- Вообще-то все семь отборщиков смотрят и принимают решения по всем фильмам программы, но так уж получилось, что уже несколько лет я занимаюсь Восточной Европой, езжу на «Кинотавр», в Карловы Вары... Я смотрю около 15 российских фильмов в год и должен сказать, что у вас снимают много оригинального кино, интересного не только с эстетической точки зрения. Российским режиссерам сейчас есть что сказать. А это очень важно. Что же касается индустрии, то времена для российского независимого кино не самые легкие. Неизвестно, в каком объеме государство будет финансировать проекты молодых режиссеров. Да и рынок не очень к ним готов. Ваши продюсеры только начинают работать с иностранными партнерами над производством фильмов, выходящих за пределы национальных рамок. Скорее всего вас ожидает трудный переходный период.

-- Что конкретно вас привлекает в российском кино?

-- Режиссеры Борис Хлебников, Алексей Попогребский, Илья Хржановский, Кирилл Серебренников, продюсер Роман Борисевич -- это люди, новых картин которых я жду с особым нетерпением. Павел Лунгин принадлежит к поколению постарше, но и его работы мне всегда интересы. Сегодня в России я вижу группу молодых людей, которые заинтересованы только в одном -- сделать кино. Они пришли не за деньгами и не за славой, а ради того, чтобы осуществить свою мечту. Когда я смотрю на новое поколение российских продюсеров, я узнаю в них наших ребят, благодаря которым возникло американское независимое кино.