Пока он был, в России еще длилась новейшая история. Теперь она кончилась, бесповоротно сменившись периодом политического постмодернизма. Истории необходимы герои. Ельцин был Последний Герой. Теперь остались просто люди. Со всеми вытекающими из этого обстоятельства последствиями.

В последнее время мы видели его как раз в сугубо «человеческом» обличье -- читающий на скамейке пенсионер, азартный болельщик, строгий дед, любящий прадед, вернувшийся в лоно семьи муж и отец. Да и в последние свои президентские годы он мало походил на парадный портрет первого президента России.

Но это не главное. Основное качество героя вовсе не историческая правота или слепота, не количество ошибок, не соотношение побед и поражений. Герою обязательно величие. Даже если пугающее.

И бескорыстие.

У всякого народа свои гекторы и патроклы, каких заслуживает народ. Ельцину часто выставляют счета, но, как показывает жизнь, россияне едва ли заслуживали своего Ельцина. Скорее он был подарен им авансом.

Бориса Николаевича Ельцина часто называли царем. Он был им. Непредсказуемым, бесстрашным, надмирным. Находиться с ним в одном помещении, не будучи его родственником или другом, было тяжко. Его трудно было любить, и трудно было им не впечатляться. Никогда не было понятно, смотрит ли он на тебя, а если смотрит, то видит ли. Никогда было не угадать, что именно он слышит, если слушает. Никому не удавалось разгадать загадку под названием «политический инстинкт Ельцина». Ни разу не была предсказана ни одна из его фантасмагорических «загогулин». Никто не смог достоверно объяснить, почему он падал и поднимался, совершал поступки, которые не простили бы никому, и вдруг опять оказывался единственной надеждой, не оправдывал ожиданий и вдруг превосходил самые смелые из них.

Потому что царь. Его клеймили за «византизм» -- а он вдруг проявлял чудеса открытости, ему вменяли великодержавность -- а он внезапно вбивал, казалось бы, последний гвоздь в гроб советской империи, его укоряли за экономическую неграмотность -- а он вдруг начинал действовать что твой глава американского казначейства, ему пеняли за популизм -- а он предпринимал либеральные реформы, его подозревали в старческих слабостях -- а он как выскочит, как выпрыгнет, как спляшет... И наоборот.

Мы все давно уже привыкли бояться, что он умрет. Десять лет назад его смерть была бы равносильна глобальной катастрофе на территории самой большой страны в мире. Сегодня он покинул нас, и это означает, что больше не сидит на скамейке человек, который -- впервые со времен кровавой сталинской тирании -- задал этой стране масштаб.

Этот масштаб определялся и масштабом его в высшей степени противоречивой личности, и масштабом тех немыслимых рисков, которые он брал на себя. Для нас и за нас. Не спросив, согласны ли мы и хотим ли. Как и положено царю, революцией мобилизованному и призванному.

Про Ельцина уже написано и еще будет написано много книг. Сняты и будут сниматься фильмы. Для кого-то годы, прошедшие под знаком Ельцина, означают крах всего. Для кого-то -- начало всего. Нет таких, для кого эти годы ничего не значили бы. Для всех, кто умеет думать и способен ценить, Борис Ельцин останется человеком, который самовольно выбрал для всей страны свободу. То есть самое тяжелое, что можно было предложить ее гражданам. То, без чего они не выжили бы.

Его сердце видели все граждане России. Он износил его до невозможности, работая их президентом. Можно спорить, рачительно ли он пользовался своим сердцем, пенять на вредные привычки. А можно просто понадеяться на то, что он заслужил если не свет, то как минимум покой. За то, что жил сердцем и тратил его на всех.

Говорят, можно понять правду про мужчину, взглянув на его жену. Наина Иосифовна Ельцина сделала бы честь даже сказочному королевству, а жила в трудной стране, с трудным мужем, который у нее на глазах изнашивал свое единственное сердце. И наверняка держала первого российского президента за руку до самого конца. Мало быть даже царем, чтобы заслужить такую женщину и такого друга. Наверное, было что-то еще, про что мы никогда не узнаем, это останется их тайной. Говорят, когда Ельцин ушел со своей вредной работы, он наконец почувствовал себя счастливым «просто человеком».

Работать с Ельциным всегда было трудно и никогда -- скучно. Он был самым остросюжетным начальником и самым увлекательным объектом описания и исследования. В нем сочеталось несочетаемое: с одной стороны, он подавлял величием, с другой -- был чертовски обаятелен и совершенно неотразимо улыбался, он мог казаться чуть ли не спящим, но вдруг поднимался, чтобы сказать единственно возможные слова. Или невозможные -- бывало и такое. Про него рассказывали анекдоты, но уважали. Его побаивались, но называли «дедушкой».

Дорогие россияне!

Он больше никогда не обратится к вам с этими словами, с непередаваемой интонацией, смешным окончанием, характерной одышкой. Дедушка умер. И другого у вас больше никогда уже не будет.