Концерты классической музыки в старинных усадьбах можно сравнить с «Декабрьскими вечерами» в ГМИИ. Музыка внутри пантеона свободных художеств всегда большое испытание и для музыкантов, и для слушателя, и для нее самой. Вот поэтому, наверное, программа Декабрьских вечеров год от года все сложнее и изощреннее, а состав приглашенных музыкантов традиционно звездный. И это правильная стратегия. Если бы в зале, где висят гравюры Рембрандта, абы как исполняли хрестоматийный опус Римского-Корсакова, конфуза не избежать. Так что амбициозность программ «Декабрьских вечеров» вполне оправданна. Программы летних фестивалей усадебных дворцов-музеев тоже интересны, рассчитаны в основном на ценителей и знатоков доромантической музыки и аутентичной манеры исполнения (в «Кузьминках», например, вчера звучала антикварная опера Соколовского «Мельник, колдун, обманщик и сват», в «Останкино» частенько гостят ансамбли «Солисты барокко», Pratum integrum, «Эрмитаж»).

Тем не менее событиями культурной жизни концерты в подмосковных (теперь большинство в черте города) усадьбах становятся не всегда. И причина не в том, что аутентичная музыка скучна, а в том, что называется humeur, настроением. Чаще оно сродни тем эмоциям, что сопровождают тебя во время скольжения в музейных тапочках на резинках по старинным дворцовым паркетам мимо табличек «Руками не трогать», «Не прислоняться». Возвышенные, конечно, чувства, большой пиетет. Но о какой-то эмоциональной близости говорить трудно.

Почувствовать дух чуждых нам эпох как свой собственный мне доводилось тогда, когда нафталинно-пиететные музейные приоритеты в музицировании преодолевались самими артистами. Например, на концертах виолончелиста Павла Сербина, не только чутко чувствующего и умеющего бережно донести до нас музыкальный «синтаксис» галантного века, но и не пренебрегающего возможностью поделиться своим собственным опытом постижения старинных партитур в форме ненавязчивых и точных словесных комментариев. На концертах Сербина в зале восстанавливалась уютная, действительно усадебно-аутентичная атмосфера. Другой пример верного humeur и сильного эмоционального контакта -- пятничный концерт в «Архангельском» молодых солистов Новосибирской оперы, новосибирских оркестра Musica Aeterna Ensemble и хора New Siberian Singers под управлением Теодора Курентзиса. Исполнялась музыка Моцарта -- симфония №40, арии из опер, несколько частей «Реквиема».

Такового шквала эмоций как в зале, так и на сцене во время исполнения Моцарта не приходилось наблюдать давно.

Во дворе перед преображенным реставраторами дворцом в «Архангельском» играли Моцарта будто для хозяина усадьбы князя Юсупова. То есть ярко, сочно, с непривычно властными духовыми. Фактура совершенно замечательная -- это как если бы знать все время восемнадцатый век в версии томных мирискусников, а потом наконец оценить слегка неотесанную грацию «аутентичных» портретов кисти Аргунова. Эмоциональный драйв и от оркестра с дирижером, и от красивых голосом и артистичных солистов очень сильный. Учитывая страсть Курентзиса заполнять звуками пленэр, действо можно было бы назвать перформансом в жанре Land Art, настолько мало общего было у него с традиционной дремой летних музыкальных сезонов. Не будем, конечно, сравнивать мастерство этого оркестра с качеством звука БСО или Плетневского. Но то, что концерт теодоровых птенцов стал подлинным событием жизни летней Москвы, -- факт.