Маленькая девочка тянется в сторону допотопного телеприемника: «Смотри, смотри! Папу показывают!» На экране и вправду папа: вполне себе солидный гражданин с легким налетом богемности, который придает ему борода, прославленный художник-анималист, получает Государственную премию за иллюстрации к многотомной «Жизни насекомых». Получив по заслугам, художник с семьей (жена, сын, уже упомянутая маленькая дочка) переезжает на развалившуюся дачу. В подвале дети обнаруживают целый склад загадочных артефактов, ждущих своего часа с середины 30-х годов: черепа и кости неявного происхождения, рулоны кинопленки, запечатлевший донельзя странные эксперименты, папки с названиями вроде «Военная зооантропотехника», фотографии приматов, похожих на человека, и людей, принимающих явно обезьяний облик. Заплесневелый клад напрочь меняет жизнь художника: он все глубже проникается идеями скрещивания человека и животного, неожиданными, опровергающими теорию Дарвина концепциями хода эволюции, сбривает бороду и в конце концов уходит в поля. А параллельно в оставленном художником городе человек в футляре, научный рыцарь-функционер с орлиным профилем и голосом диктора Центрального телевидения, интересуется ходом поиска сбежавших из-под надзора подопытных -- тех самых, что стали воплощением евгенических мечтаний и теперь беззвучно и полупризрачно перемещаются в окрестностях дачи художника.

«Прямохождение» -- первый фильм Евгения Юфита, который выходит в пусть ограниченный одним-единственным экраном, но все-таки вполне официальный прокат. До сего момента познакомиться с творчеством знаменитого некрореалиста можно было только в рамках фестивальных показов, полуподпольных ретроспектив да с недавних пор на видеоносителях. Зрелище это весьма специфическое, но пропускать его новый фильм не следует хотя бы потому, что без него окажется неполным впечатление не только от отечественного, но и от мирового кинопроцесса.

Для тех, кто увидит кино Юфита впервые, «Прямохождение» -- вариант практически идеальный: здесь одновременно можно познакомиться со всеми знаковыми для юфитовского видения приемами, конструкциями и образами, но нарративная составляющая выражена гораздо отчетливее, чем раньше. Но это ни в коем случае не оппортунистическая уступка. К внятной истории Юфит шел последовательно -- и тем, кто внимательно следил за его творчеством, это вполне очевидно. Уже в первых легендарных короткометражках, составивших коллекцию классического некрореализма, была заявлена идея деструктивного героизма, этакого алогичного, абсурдного подвига, который обычно выражался в суицидальных попытках разной степени удачности. Когда Юфит перешел к более крупным и значительным формам, привычному некрореализму, неотделимому в том числе от антисоциального поведения съемочной группы и ее соратников в зрительных залах, пришел конец. Абсурд все отчетливее уступал место конспирологии. И уже в «Рыцарях поднебесья» было ясно сказано, что герои наделены высшей миссией. В следующих фильмах, «Деревянной комнате» и «Серебряных головах», Юфит показал не только объекты, но и непосредственных организаторов Эксперимента (значительность его настолько же очевидна, насколько размыты конкретные цели) -- теперь стал важен уже не только процесс, но и результат. В «Убитых молнией» эта мысль получила еще более убедительное подтверждение. И наконец, в «Прямохождении» отчетливо дается понять: Эксперимент закончен, остается только верно воспользоваться его результатами. Именно осознание этой мысли толкает художника на то, чтобы присоединиться к четверке «прямоходящих». И в конце концов ему, конечно, завидуешь.

Перед началом просмотра Евгений Юфит выразил надежду, что ощущения от картины не отпустят зрителя еще долго и спустя неделю или две дадут о себе знать. Все произошло гораздо раньше. На выходе с премьерного показа можно было наблюдать нескольких весьма видных представителей кинообщественности, которые без лишних слов приняли позы, в которых разгуливали по экрану прямоходящие кадавры, и вразвалочку, не торопясь и чуть слышно поухивая, отправились себе восвояси.