Закончившийся вчера визит в Москву узбекского президента Ислама Каримова оставил неловкое ощущение недоговоренности. Хотя Каримов говорил, как всегда, много, эмоционально, а иногда даже убедительно. Во всяком случае когда он пытался объяснить, почему он против международного расследования событий в Андижане. По его словам, «любая международная комиссия сделала бы упор на том, что чем бы ни мотивировало правительство Узбекистана свои действия в борьбе против экстремистов, мирные люди оказались бы жертвами, и правительство должно за это ответить». Развивая мысль, Каримов даже сказал «невинные жертвы». И добавил, что их невозможно было избежать в городе, где было захвачено большое количество оружия и «отпущены 600 преступников из тюрьмы».

Значит, «невинные жертвы» все-таки были...

Но помнит ли г-н Каримов, что он говорил 17 мая? Через три дня после кровавых событий в Андижане он утверждал, что там «не был убит ни один мирный житель... может ли кто-нибудь назвать имена женщин, стариков, детей, которые были убиты?». Что в Андижане «были убиты только бандиты»...

Так что же произошло с тех пор? А вот что: имена эти, женщин, детей и стариков, были названы. И опровергнуть это Каримову было невозможно. Слишком много свидетелей осталось в живых -- как среди родственников жертв, так и среди журналистов, которые, как утверждает Каримов, «еще 10 мая прибыли в Андижан, устроились в гостинице, выбирали удобные места, с которых просматривалась площадь, чтобы затем направлять информацию в те центры, откуда она тиражировалась». Бог ты мой, да помнит ли г-н Каримов, как он рассказывал 17 мая об «уважении», которое «вызывает у него деятельность» западных журналистов, работавших в те дни в Андижане!? Кстати, недоволен тогда Каримов был только российскими телеканалами.

Узбекский президент обвиняет журналистов в том, что они заранее знали о готовящейся операции и приняли участие в «информационной атаке против Узбекистана». Но вот ведь что интересно, в Москве тоже «знали, как готовились эти события, или знали отдельные элементы этого плана». Об этом, вслед за Владимиром Путиным, заявил вчера на встрече с Каримовым российский министр обороны Сергей Иванов. Но почему-то эта информация так и не дошла до Ташкента, на что откровенно намекал 28 июня президент Путин. Не хочется по этому поводу иронизировать -- но не издевательством ли над здравым смыслом звучат сказанные вчера Каримовым слова про российского коллегу, мол, «с такими людьми можно ходить в разведку».

Вот откуда неловкое ощущение недоговоренности от московского визита Ислама Каримова. А ведь еще были его слова про «непонимание, почему НАТО уделяет такое внимание ситуации в Андижане». Помилуйте, а разве Узбекистан не был участником программы сотрудничества с НАТО «Партнерство во имя мира», по которой получал содействие в обучении и оснащении своих вооруженных сил? Почему-то тогда г-н Каримов не возражал против участия в ней. «Мы не члены НАТО, мы живем в Азии», -- многословно объяснял он в эти дни в Москве. Другое дело, что циничным отчасти выглядит интерес натовцев к Андижану только потому, что там могли быть задействованы специально обученные ими командос либо поставленное странами НАТО снаряжение.

А как в Москве в действительности относятся к андижанской трагедии, остается только догадываться. Для меня в этой связи было показательным, что Владимир Путин до позавчерашней встречи с Каримовым вообще ни разу не произнес название этого узбекского города, предоставив это делать своим министрам обороны и иностранных дел. Кстати, именно глава МИДа Сергей Лавров позавчера попытался сгладить неприятное впечатление, что российское руководство всецело поддерживает Ташкент в его стремлении скрыть обстоятельства андижанской трагедии. Выступая в Гааге, он заявил, что «Россия считает важным, чтобы внутреннее расследование андижанских событий было транспарентным и всесторонним». Но кто же в это серьезно может поверить, если все оценки уже сделаны г-ном Каримовым, в том числе во время визита в Москву?