После более чем семипроцентного роста российской экономики в 2003 году вполне можно было ожидать по меньшей мере повторения прошлогоднего успеха. Тем более учитывая сказочно высокие мировые цены на энергоносители -- главную статью российского экспорта. Однако экономика притормозила. Да так, что ряд известных экономистов заговорили о надвигающейся стагнации. Теперь уже мало кто вспоминает о поставленной президентом цели добиться удвоения ВВП за десятилетие. А среднесрочная программа развития страны, представленная Министерством экономического развития и торговли в минувший вторник, прямо утверждает невыполнимость этой задачи.

О причинах замедления экономического роста, о перспективах российской экономики корреспондент "Времени новостей" Михаил ВОРОБЬЕВ беседовал с депутатом Госдумы, экс-министром финансов Михаилом ЗАДОРНОВЫМ.

-- Михаил Михайлович, что же произошло с экономикой в конце года?

-- Начинается стагнация. Это очевидно по целому ряду признаков. Во-первых, начиная с июля налицо сокращение инвестиций в целом ряде отраслей: нефтянке, строительстве, пищевой и легкой промышленности, некоторых подотраслях машиностроения.

Рост экономики по итогам этого года будет примерно 6,5%. И это при гораздо более благоприятной внешней конъюнктуре, чем в прошлом году. Таких цен, какие были в этом году, мы еще долго не увидим. Причем к ценам на нефть и газ добавился уникальный рост цен на черные и цветные металлы. Иными словами, внешняя среда в этом году максимально благоприятствовала России. Очевидно, что приток валютной выручки, краткосрочного капитала, а значит, и дополнительное вливание денег в экономику способствовали развитию бизнеса. Отсюда вывод: если темпы роста снижаются при столь благоприятной конъюнктуре, то это второй признак стагнации. И наконец мы вновь испытали перелом тенденции по инфляции. С середины года от снижения темпов роста цен мы перешли к их увеличению.

Экономисты назовут вам десяток объективных и субъективных причин замедления экономики. Перечислю несколько. Российскую экономику в последние годы двигали вперед в основном три фактора: увеличение экспорта темпами, превышающими рост импорта, инвестиции, которые увеличились в прошлом году на 12%, и рост потребления населения. Первые два фактора себя исчерпали. Темпы роста инвестиций с июля начали падать, в некоторых отраслях они сокращаются номинально. Экспорт имеет пределы. Рост цен на нефть уже не имеет потенциала, физические объемы экспорта в этом году не растут так, как в прошлом году. Если в прошлом году 25-процентного роста экспорта удалось достичь наполовину за счет повышения цен, а наполовину в результате увеличения физических объемов вывоза товаров, то в этом рост физических объемов экспорта составил всего 5--7%. Транспортная инфраструктура работает почти на пределе, да и добывающие мощности ограничены. Напротив, рост потребления населения продолжается, расходы увеличиваются опережающими темпами по сравнению с прошлым годом. Реальные доходы растут достаточно быстро. Но экономисты хорошо знают, что рост потребления населения в России связан, как правило, с увеличением импорта. Люди, получающие больше доходов, переключаются на более качественные импортные товары. Наша экономика пока не может обеспечить население адекватным предложением. Экономика и дальше будет расти в основном за счет увеличения потребления, которое при этом лишь частично обеспечивается внутренним производством.

Есть и субъективные факторы. Это банковский мини-кризис, который на некоторое время замедлил реализацию многих проектов и подпитку предприятий кредитным ресурсом. Добавим к этому негативное воздействие на ситуацию реорганизации правительства, которая была проведена таким образом, что минусов больше, чем плюсов. Главный минус в том, что многие решения, которые и так принимались не быстро, вообще отложены в долгий ящик. Все эти причины замедления экономики лежат на поверхности.

-- А каковы глубинные причины?

-- Глубинных причин две. Первая -- не ясны правила игры в новом политическом цикле. Напомню, первый президентский срок начался подготовкой достаточно либеральной стратегии развития на десять лет. Она не была в полном объеме воплощена в жизнь. Более того, через два года о ней фактически забыли. Однако в 2000-м, в 2001-м и весной 2002 года были даны импульсы структурных реформ: налоговой, пенсионной, естественных монополий, обязательного медицинского страхования, активно обсуждалось ограничение вмешательства государства в экономику, был принят новый Таможенный кодекс. Этот импульс, откровенно говоря, затух уже в 2002 году, а 2003 год вообще был потерян с точки зрения экономических реформ. Они продолжаются по инерции. Сегодня со дня президентских выборов прошло уже девять месяцев, а стратегии, четко заявленной программы как не было, так и нет. Правила игры, стратегические и тактические цели власти абсолютно не ясны ни бизнесу, ни элите. И отсутствие такой программы компенсируется тактическими решениями. Плюс дело ЮКОСа, плюс ужесточение пресса налоговой службы и судебной системы против бизнеса.

Этот год доказал, что в России невозможно добиться экономического роста и либеральных реформ путем ужесточения конструкции политической системы.

-- Вы встречаетесь с бизнесменами, в том числе иностранными. Каковы их ощущения?

-- Ощущение бизнеса -- начинается ренационализация, надо сидеть тихо, не участвовать в политике и особенно не вкладываться. При этом часть доходов выводится за рубеж. Вполне понятная модель страховочного механизма от политических рисков. При такой модели заметный прирост инвестиций получить невозможно.

Тем более не даны ответы на ряд принципиальных для бизнеса вопросов. Итоги приватизации признаются обществом и правительством или нет? Налоговые претензии по-прежнему предъявляются по 2001, 2000 годам? И даже за пределами срока исковой давности? Напомню, что по закону налоговые проверки можно проводить только за последние три года. Государство будет пытаться сократить объем взяток и давление на бизнес или, наоборот, это давление усилится?

Не думаю, кстати, что налоговая служба или правительство, выдвинув налоговые претензии к «Вымпелкому», собираются пустить его по пути ЮКОСа. Но я практически еженедельно встречаюсь с иностранными инвесторами и чувствую, что каждый такой случай сокращает число желающих вложить в Россию свои деньги.

-- Видимо, поэтому пока не оправдываются надежды тех, кто ждал притока инвестиций после того, как уже два ведущих мировых рейтинговых агентства -- Moody's и Fitch -- присвоили России суверенный кредитный рейтинг инвестиционного уровня....

-- Агентства дают рейтинги государственным ценным бумагам. Посмотрите на сегодняшнюю ситуацию с российским внешним и внутренним долгом. Его суммарный объем составляет 25% ВВП, размер государственного внешнего долга намного меньше суммы золотовалютных резервов. Бюджет предусматривает возможность предоплаты внешнего долга. Очевидно, что российские государственные ценные бумаги -- абсолютно надежный, ликвидный инструмент с высокой доходностью. Совсем другое дело -- инвестиционный климат страны. Fitch совсем недавно присвоил России инвестиционный рейтинг, а индексы РТС и ММВБ сегодня ниже, чем в начале года. В то же самое время индексы фондовых рынков развивающихся государств, экономики которых в чем-то схожи с российской -- Бразилии, Аргентины, Мексики, стран Восточной Европы, -- идут вверх. Для меня индексы РТС и ММВБ -- показатель доверия инвесторов к России с точки зрения инвестиционного климата.

-- Без сомнения, власти прекрасно понимают, чего не хватает России для ускорения экономического роста. Премьер и министры рассуждают на эту тему при каждом удобном случае. Однако соответствующих сегодняшней ситуации шагов пока не видно. В чем причина?

-- Во-первых, во власти работают люди с разными взглядами. Нет единой позиции, мы слышим голоса либералов, видим позицию людей, которые придерживаются более простых взглядов на управление страной и экономикой. Есть дирижисты, которые считают правильным увеличение доли государства в экономике -- вплоть до ренационализации части предприятий. Дискуссия по стабфонду, например, демонстрирует разные позиции внутри самого правительства, я уже не говорю о правительстве и администрации президента.

Во-вторых, есть логика политических действий. Когда есть политическое решение по ЮКОСу, не надо питать иллюзий: как бы члены правительства ни беспокоились об ущербе, они могут лишь минимизировать этот ущерб. Политическое решение принято, и оно будет проведено в жизнь. Другое дело, что история с ЮКОСом, которая продолжается уже полтора года, оказывает огромное влияние на все институты общества: судебную систему, деятельность налоговых органов, на отношение власти и бизнеса. Ликвидируются многие позитивные результаты последних лет. В частности, идет пересмотр самой ткани отношений налоговых служб и налогоплательщиков. Дело ЮКОСа во многом перечеркнуло позитивный эффект судебной реформы. Можно задаться вопросом: а где результаты судебной реформы, в которую вложены большие ресурсы? Кто может сказать, что сегодня система работает более эффективно, чем раньше? Дело ЮКОСа оказало очень негативное влияние на институты, а через них на развитие экономики. В этом основная беда.

-- На протяжении 2004 года правительство и Центробанк пытались угнаться за двумя зайцами -- сдержать инфляцию и одновременно не позволить излишне укрепиться рублю. Но, судя по всему, не догнали ни одного. Вы согласны с таким утверждением?

-- Центральный банк придерживается этих двух целей уже на протяжении трех лет. В 2002 и 2003 годах это была наиболее правильная денежная политика. Россия настолько зависит от притока-оттока краткосрочного капитала, что Центробанк должен сглаживать курсовые колебания. В 2004 году такая политика себя исчерпала. ЦБ, маневрируя между этими двумя задачами, совершил ошибку, дезориентировав практически всех экономических агентов. В первом квартале курс рубля номинально укреплялся, и инфляция была под контролем. В марте-апреле, видимо, под политическим давлением Центробанк поменял курсовую политику и перешел к номинальному обесцениванию рубля. Этим он добился, во-первых, оттока части капитала из страны, возникновения проблем с ликвидностью в банковской системе. Одновременное ужесточение надзорных мер со стороны ЦБ привело к банковскому мини-кризису, который только усугубил ситуацию. В конце года Центробанк вынужден был вернуться к номинальному укреплению рубля, поскольку надо сдерживать инфляцию. Противоречивые действия Центробанка, на мой взгляд, и явились одной из причин того, что инфляция вышла из-под контроля. Рынок не понимает, чего хочет ЦБ в такой ситуации.

Существует и другая проблема. Складывается впечатление, что для правительства и Центробанка не на словах, а на деле инфляция вовсе не является столь важным показателем. Правительство абсолютно не прикладывает усилий по контролю за тарифами естественных монополий, хотя мы в последние два года законодательно создали такие механизмы. В этом году тарифы на газ выросли на 20%, на следующий год рост запланирован уже на уровне 23%. Более того, «Газпром» покупает активы в энергетическом секторе, теперь хочет купить «Юганскнефтегаз». Получается, что все население должно оплачивать «Газпрому» экспансию в сферы, которые совсем не связаны с его профильной деятельностью. Но так мы можем и на 30% увеличить цены на газ, и на 50%. Результатом станет инфляция. Похожая политика в аграрном секторе. Квотирование мяса и птицы -- и 20-процентный рост цен на эти товары. Увеличение цен на хлеб, несмотря на зерновые интервенции, продолжается.

Правительство не использует рычаги, которые у него есть для противодействия инфляции. Напротив, идет ослабление внимания к естественным монополиям и к некоторым товарным рынкам. Я рассматриваю почти 12-процентную инфляцию по итогам этого года как очень серьезную неудачу правительства и ЦБ. Инфляционные ожидания вновь начинают расти. Погасить их будет не так просто.

-- Экономисты говорят, что инфляция была бы еще больше, если бы не было стабилизационного фонда. Совсем скоро его объем превысит базовые 500 млрд руб. Как известно, деньги сверх этой суммы законом позволено тратить. На ваш взгляд, как рационально распорядиться этими деньгами?

-- Считаю, что закон был принят очень вовремя. Надо понимать, что стабфонд -- манна небесная, которая упала на Россию в силу случайных событий. Поэтому считать, что эти деньги будут с нами всегда и тратить их в обычном режиме -- просто-напросто безответственно. У фонда две принципиальные задачи. Во-первых, это резерв на случай падения цен на нефть и газ для поддержания существующего уровня бюджетных расходов. Во-вторых, он играет важную роль в денежной политике. Не было бы стабфонда, все те 30 млрд долл., которые ЦБ купил за последние два месяца, вышли бы на рынок. Темпы роста инфляции были бы существенно выше сегодняшних. Но что делать с деньгами стабфонда дальше? Идет дискуссия. Правительство должно в этом определиться. Причем надо понимать, что споры идут о 2006 годе, бюджет-2005 уже принят. По моей оценке, в начале 2006 года в стабфонде будет около 1 трлн руб. Ведь туда идут не только поступления от налога на добычу полезных ископаемых и экспортных пошлин на нефть при превышении цены 20 долл. за баррель. Туда идут и все свободные остатки средств бюджета на конец года, за исключением тех, которые перечислены в законе о бюджете. Поэтому в стабфонд попадут деньги, вырученные от продажи «Юганска», часть налоговых выплат ЮКОСа, 1 млрд долл. от продажи госпакета акций «Магнитки». Возникает вопрос, что делать с этими деньгами. На мой взгляд, необходимо прежде всего определиться: на сколько лет -- два или три -- мы хотим «закрыть» деньгами фонда дефицит бюджета при любой нефтяной конъюнктуре -- 15 ли долл. за баррель или 12. И в зависимости от этого вычислить новый базовый объем стабфонда. А уже затем думать над тем, как распорядиться «лишними» суммами.

На следующий год решение уже принято. Значительная часть денег будет направлена на досрочную выплату внешнего долга Парижскому клубу и МВФ. Шаг, с моей точки зрения, абсолютно правильный, поскольку по некоторым долгам мы платим по 7% годовых. Напротив, неправильно тратить деньги фонда на текущие расходы -- помощь Пенсионному фонду, повышение заработной платы и т.д. Это станет дополнительным давлением на денежную систему, на бюджет, которое в данной ситуации мы не можем себе позволить.

Я видел предложения, касающиеся инвестирования средств стабфонда, которые внесли ведомства в Минэкономразвития и Минфин. Ничего, кроме улыбки, они не вызывают. По большей части это вовсе не капитальные, а текущие расходы. А то, что предлагается в качестве инфраструктурных проектов, абсолютно не проработано. В принципе необходимо решать общенациональные задачи за счет денег стабфонда. Я бы, к примеру, взял 30 ведущих вузов страны и переоснастил их новым учебным оборудованием, рассматривая эти вложения как долгосрочные инвестиции в человеческий капитал. Точно так же можно поступить с 30 ведущими клиниками различных направлений.

-- Ряд экспертов говорят, что вложение средств стабфонда в инфраструктурные проекты будет способствовать уменьшению зависимости страны от внешнеэкономической конъюнктуры. А без этого мы так и останемся сидеть на нефтяной игле...

-- Способы диверсификации давно известны. Во-первых, в стране должен быть привлекательный инвестиционный климат. Это не просто низкие налоги (сегодняшний уровень налогов в России достаточно низок), но и стабильность налоговой системы, правил игры в этой сфере. Во-вторых, необходимо добиться ограничения давления государства на бизнес. Об этом мы говорим давно, но такое давление только усиливается в виде взяток, различных проверок и т.д. В- третьих, нужна нормальная судебная система, действенная защита прав собственности.

Но и это еще не все. Правительство должно проводить понятную политику по отношению к отдельным секторам экономики. Оно должно четко сказать, чего хочет. Условно говоря, экспортные пошлины на круглый лес устанавливаем выгодные для его вывоза или для вывоза пиломатериалов. Сейчас выгоднее экспортировать круглый лес. Если все так и останется, у нас не будет собственного лесоперерабатывающего производства. Нефтяную трубу из Восточной Сибири будем тянуть в Находку или Дацин (правительство это не может решить уже два года). Или, например, государство хочет развивать собственную автопромышленность, в том числе посредством высоких пошлин на иномарки, или предполагает пустить в Россию импортные автомобили. В этом же списке авиапром: делаем только комплектующие для «Эйрбаса» и «Боинга» или пробуем восстановить производство собственных самолетов. От этих вопросов государство не может уйти, как оно уходило в 90-е годы. Оно должно создать условия для частного инвестирования, определить стратегию, на основе которой будет работать бизнес. Все это и обеспечит инвестиционный климат, способствующий притоку капитала в разные отрасли, в том числе перерабатывающие, наукоемкие.

-- Накануне Нового года хочется верить в чудеса. Способна ли на них наша экономика?

-- К сожалению, чудеса в экономике редки. В этом году и так было чудо в виде цен на нефть и черные металлы. Думаю, в следующем году чудес не будет. Надеюсь, что не будет и негативных событий вроде резкого падения цен на нефть.

Думаю, что в 2005 году в России продолжится замедление темпов экономического роста. Правительство не выдержит заявленные параметры по инфляции -- 8%. Более реалистичная оценка -- 10%. Цены на нефть останутся на достаточно высоком уровне, хотя и ниже, чем в этом году. Разумеется, и бюджет, и платежный баланс России останутся достаточно прочными. В наступающем году будут, безусловно, социальное недовольство и организационные проблемы, связанные с монетизацией льгот. Многие регионы -- прежде всего организационно, да и финансово -- не готовы взять на себя новые полномочия. Это создаст дополнительный негативный фон для преобразований.