Сегодня, когда признаваться в применении налоговых схем преступно, говорить о налоговом планировании опасно, а рассуждать о минимизации налогов социально безответственно, государство и бизнес пытаются найти некий эзопов язык, на котором можно было бы договариваться о дозволенности и недозволенности в налоговых взаимоотношениях.

Заместитель министра финансов Сергей Шаталов для начала предложил научиться избегать слов «добросовестный налогоплательщик». Выступая на конференции «Налогообложение и финансовая стратегия компаний» чиновник заявил, что в последнее время такими определениями часто без повода злоупотребляют суды и налоговые органы. И это полностью дезорганизует общество.

Табу на эти слова замминистра предложил ввести не случайно. Хит нынешнего налогового сезона -- определение Конституционного суда о невозможности возмещения НДС, уплаченного с заемных средств, -- доставил массу проблем не только предпринимателям, но и Минфину, который возмущенные бизнесмены завалили письмами с вопросом «что делать?». Минфин не знал, как трактовать ситуацию, и максимум что смог сделать -- попросить КС разъяснить ситуацию. Такое разъяснение в виде нового определения вышло через два месяца, но еще больше все запутало. При буквальном его прочтении оказывалось, что пользование заемными средствами все-таки не преграда для возмещения НДС, однако только при условии «добросовестного» перечисления контрагентами этого налога в казну. Бизнес заговорил о круговой поруке, и Минфин, не выдержав, взял на себя смелость, заявив, что ответственности за исполнение налогового законодательства некими недобросовестными лицами никто нести не может. Г-н Шаталов сказал: «Минфин трактует эту проблему именно так, и мы попытались договориться с КС, чтобы впредь он осознавал важность своих решений и аккуратнее относился к словам».

Полностью отказаться от употребления запретных для Минфина слов суды, конечно, сразу не смогут, но г-н Шаталов надеется, что постепенно это понятие будет вытеснено в уголовное законодательство, где судьи доказывают «преступный замысел» и «умысел». Как уверяет замминистра, необходимость определять степень добросовестности «на глазок» отпадет по мере того, как будет составлен перечень запретных схем по минимизации налогов. Правда, поручение поработать над перечнем недозволенных схем Минфину (и лично г-ну Шаталову) было дано более полугода назад, однако никаких результатов этой деятельности финансовое ведомство до сих пор представить не может.

Правда, по мнению адвокатской общественности, дело не в словах и не в понятиях. Слова появляются тогда, когда возникает судебное разбирательство. Они -- следствие, а не причина. «В обществе и в судах сейчас витает психоз в отношении схем, -- говорит Сергей Пепеляев, управляющий партнер «Пепеляев, Гольцблат и партнеры». -- Некоторые громкие дела породили представление о том, что налогоплательщики все сплошь уклонисты, не находящие себе иного занятия, кроме как выдумывать новые и новые схемы».

По мнению юристов, чтобы решить проблему «спорных» слов радикально, Минфин пока не хочет или не может сделать главный шаг -- дополнить первую часть Налогового кодекса презумпцией добросовестности налогоплательщика. Решение налоговых споров сейчас полностью зависит от оценки судом представленных сторонами доказательств добросовестности. В таких случаях бесполезно апеллировать к презумпции невиновности налогоплательщика -- невиновность гражданина и добросовестность плательщика не синонимы в юридической практике.

Отчасти предложение Минфина поддержали депутаты Госдумы. По словам заместителя председателя бюджетного комитета Думы Сергея Штогрина, в комитете сейчас лежат 15 законопроектов, вносящих изменения в I часть Налогового кодекса, в том числе уточняющие понятие «недобросовестности». «Это слово, если к кому-то его приклеили, отмыть не просто, -- говорит г-н Штогрин, -- столь некорректные понятия не должны иметь место в Налоговом кодексе. А поэтому "неприличные" слова он предлагает заменить эвфемизмами. Например, ввести, как в Германии или Франции, понятие «злоупотребление правом». Злоупотребившим правом будет считаться тот человек, чьи заключенные сделки формально соответствуют букве закона, но противоречат его духу. Правда, понять такую словесную конструкцию будет не легче, чем столь нелюбимые сегодня термины «добросовестность» и «недобросовестность».